— Положим, я соглашусь, что вы правы, — нахмурился старик. — Как вы объясните, почему ему нравятся другие люди? По вашим словам, ему нужны лишь пустыня, горы и животные. Тогда что заставило его так заботиться обо мне, когда он вернулся сюда в этот раз? Почему Кети настолько нравится ему, что он бросает кровавый след, чтобы остаться здесь с ней?

— Легко объяснить внимание к девушке, — пожал плечами доктор. — К тому же все животные хотят иметь друзей, мистер Камберленд, и сейчас в Дэне Барри говорит старый инстинкт, но, хотя встреча с вами и Кети, наверное, и доставляет ему удовольствие, ваше общество не является для него необходимым. Он уже покидал вас раньше и чувствовал себя вполне счастливым в своей пустыне. И я не сомневаюсь, мистер Камберленд, что он снова уйдет от вас. Нельзя приручить неприручаемого. Только людьми управляет привычка. А перед вами инстинкт, которому миллион лет. Зов, что он слышит, — зов девственной природы, и чтобы ответить на него, Барри оставит отца, жену и детей и уедет со своей лошадью и собакой!

Старик лежал совсем неподвижно, глядя в потолок.

— Я не хочу вам верить, — медленно произнес он, — но в душе я чувствую, что вы правы. Ох, парень, почему я так запутался в этой паутине? И Кети… Что она будет делать?

Доктор задрожал от волнения:

— Пусть он останется с ней. Со временем она увидит животную натуру Дэниела Барри. Тогда он перестанет существовать для нее.

— Животное, док! Нет более вежливого человека, чем Дэн!

— До того как лев попробует крови, он может расти у вас как домашний пес, — ответил Бирн.

— Значит, она не должна выходить за него замуж? О! Я это чувствовал — только вы теперь выразили все словами. Это сущая смерть для Кети, если она выйдет за него замуж! Она удержала его здесь сегодня. Завтра что-то рассердит его, или через минуту он ощутит зов и пойдет по следу; удар человека, крик диких гусей — Бог знает, что снова заставит его одичать и забыть нас всех, совсем как ребенок забывает своих родителей.

Издали кто-то позвал:

— Дэн! Дэн Барри!

Глава 34

РЕШАЮЩЕЕ ИСПЫТАНИЕ

Внизу в гостиной Дэн и Кети Камберленд тоже услышали голос. Весь день Кети сидела у огня, все еще пылавшего в очаге и время от времени подкармливаемого Вонгом Лу. Девушка достала какое-то шитье и сосредоточенно работала над ним. Дэн Барри приходил в комнату, просиживал там подолгу, очень внимательно глядя на Кети своими зоркими глазами. Он говорил очень редко, почти никогда. Девушка могла бы пересчитать по пальцам все произнесенные им слова. Она даже повторила бы их одно за другим. То и дело он вставал и выходил, и Барт каждый раз следовал за ним. Но затем волк предпочел остаться в комнате, растянувшись у ног Кети и глядя в огонь, словно он знал, что его хозяин снова вернется сюда, а если так, то зачем покидать приятное тепло ради леденящей сырости за дверью? Поэтому Барт лежал, изредка шевелясь, чтобы поднять неуклюжую лапу и потереть глаза совершенно человеческим жестом. Раз или два он также поднимал огромную лохматую голову и клал ее Кети на колени, с любопытством глядя то на ее занятые руки, то на лицо, а затем снова на ее работу, но, видимо убедившись, что все в порядке, опускал голову и застывал неподвижно. Кети видела, как пес открывает безразличные глаза, когда входит его хозяин. И с каждым возвращением Барри она чувствовала, как ее словно обнимают невидимые руки. Что-то следило за ней, стремясь вырвать тайну.

По мере того как день клонился к концу, огромное звенящее счастье нарастало в душе Кети, и примерно в то же время она услышала слабый, едва различимый звук из дальнего угла комнаты, где сидел Барри. Дэн насвистывал.

Самое простое занятие для мужчины, разумеется, но сердце Кети едва не остановилось от изумления. За всю свою жизнь девушка никогда не слышала, чтобы Дэн насвистывал в доме, а не на улице, верхом на Сатане, с бегущим впереди Бартом. Но сейчас Барри свистел возле очага. Свист был совсем тихим, тонким, но в нем звучала такая музыка, какой Кети никогда прежде не слышала. Звук настолько высокий, почти призрачный, будто душа безумного Паганини терзала смычком немую скрипку. Мелодия, которую невозможно повторить, но, как всегда, когда Кети ее слышала, перед глазами вставала картина. Вначале картина задрожала на фоне желтого пламени очага, а затем только она и осталась в глазах Кети.

Стояла глубокая звездная ночь. Всадник на черном коне скакал по глубокому ущелью. С одной стороны простирался крутой склон, ощетинившийся, как еж, искривленными деревьями, вершина горы терялась среди звезд. С другой стороны тянулись зазубренные трещины, прорезанные в сплошной скале. Внизу, в долине, среди гор и звезд дул легкий ветерок, наверное, именно он и создавал музыку. Они карабкались выше и выше и наконец выбрались. Музыка устремилась за ними в мягком триумфальном взрыве на высокое плато. Над ними осталось лишь небо. Звезды сияли совсем рядом. Казалось, что вся земля лежит впереди у их ног. Луна пробилась через облака, и Кети увидела вдали широкую реку, сверкавшую в ночи как серебро.

Счастлив? Да, он был счастлив, и его счастье — это счастье Кети. А Дэн даже не выглянул в окно, пока насвистывал, но его глаза упорно всматривались в лицо девушки.

И вот тут они услышали:

— Дэн! Дэн Барри! Выходи!

Истошный звенящий крик, словно человек пытался перекричать ураган:

— Дэн! Дэн Барри! Выходи!

Дэн вскочил, метнулся к стене, сорвал с гвоздя свой патронташ и быстро опоясался, а Кети вместе с рычавшим волком подбежала к окну и увидела, что перед домом стоит Бак, без шляпы, с взлохмаченной шевелюрой, и держит в руках два револьвера! Позади него дрожала задыхавшаяся и блестевшая от пота после долгой скачки высокая гнедая кобыла.

Затем Кети услышала царапанье и увидела, что волк встал на задние лапы и скребет дверь. Она знала, что, окажись Барт за дверью, он тут же вцепился бы в горло. Не он один, поскольку Барри прошел через комнату своей странной крадущейся походкой. Дэн улыбался и не взглянул на Кети. Девушка предпочла бы увидеть Барри в ярости, чем с такой вот улыбкой. Верхняя губа изгибалась словно в насмешке, сверкали белые зубы. Волк рычал, поторапливая хозяина. Произошло именно то, чего Кети тревожно ожидала весь день. Она предвидела, что рано или поздно это случится, и в душе только молилась об отсрочке. Противостояние подобной опасности сравнимо только с попыткой остановить понесших лошадей. Страх железной хваткой вцепился в сердце Кети, и девушка отшатнулась к стене.

Но что она могла сделать? Если бы Кети встала между Дэном и его жертвой, Барри отшвырнул бы её с пути, навечно вычеркнув из своей жизни. Если он пойдет к своей мести, то вступит на дорогу, которая далеко уведет его от Кети. Закон превратится в гончую, преследующую Барри, неумолимо погоняющую его, — вечный ужас и отсутствие покоя. Кети не думала о Баке, столько сделавшем для нее! Она забыла все услуги Дэниелса с жестокостью, свойственной только женщинам. Все ее мысли занимали только человек рядом и она сама.

Рука Дэна уже вцепилась в дверную ручку. И тогда Кети вспомнила, как зубы Черного Барта сжали ее руку, даже не поранив кожу. Через мгновение девушка прижалась к двери перед Барри.

Дэн чуть качнулся назад и снова двинулся вперед — медленно, осторожно, но с непреодолимой силой отодвинул Кети в сторону. Ей пришлось заглянуть ему прямо в глаза, и она увидела там желтый свет, неутолимый голод. И Кети вдруг поняла, что проиграла. Она могла, конечно, еще бороться с собакой, но человек от нее уже ускользнул. Если бы еще немного времени — ведь победа, казалось, так близка, девушка это прекрасно знала. Но рука Бака, давнего союзника Кети, разом разрушила все надежды. Именно эта рука трясла сейчас дверную ручку, и девушка отчаянно вскрикнула, повернувшись навстречу новой опасности.

Даже в самых страшных снах Дэниелс Бак не мог бы привидеться Кети настолько переменившимся. Она знала, что в прошлом Бак, известный бандит, странствовал по горным пустыням, и его побаивались даже самые сильные. Кети всегда видела в Баке образец вежливости. Однако, когда дверь открылась, он предстал перед девушкой словно ночной кошмар — с изможденным лицом, провалившимися горевшими глазами, небритый, непричесанный, в распахнутой на груди рубашке, огромные кулаки сжаты для драки. Увидев знакомого, волк приветственно заскулил, но при взгляде на хозяина понял, что что-то изменилось и старой дружбе наступил конец. Барт оскалил зубы, перестал поскуливать, из глотки раздалось полное ненависти рычание.